Seewald

История рода Зеевальд

image002

Автор: Зеевальд Александр Сильвестрович
Здесь мы приведём краткие выдержки из родословной книги рода Зейвальд, годы 1766-2004. Книга написана автором этих строк. По понятным причинам в наших сжатых выдержках из этой книги речь у нас с вами пойдёт теперь исключительно о судьбоносных моментах в жизни членов этого рода, причём членов, имевших прямое отношение к Романовке. И не только о людях этого рода у нас с вами речь пойдёт. По моему глубокому убеждению, бессмысленно вести разговор о судьбе той или иной личности, пусть даже и выдающейся, в отрыве от реалий своего времени-конкретных социально-экономических и общественно-политических обстоятельств, в которых протекала жизнь того или иного человека. Убеждён, что только таким образом возможно создание правдивой истории нашей Романовки. Считаю, что всем, кто к этому «руки приложит», следовало бы придерживаться определённых «правил игры», соблюдать чувство меры, избегать самовосхищения и пустозвонства. Иначе формат книги будет необьятным, а цена ей- грош! Да ещё в базарный день!
А теперь о Зейвальдах. Какого они рода- племени? Откуда они и как в Романовке оказались? История длинная. Заметим лишь, что до 1921 года всеми перепетиями в жизни семьи Зейвальд Ивана Лоренцовича, его жены Камловка Елизаветы Ивановны и их детей: Александра, Семёна, Сильвестра и дочери Анны определялись одним ёмким понятием-нищета беспросветная.
Начало этой нищете заложила 30-летняя война в Германии в 1618-1648 годах. Как и многие тысячи переселенцев из Германии, ряда других стран Европы, наши предки Зейвальды тоже подались в Россию, за лучшей долей, за хлебом. Можно предположить, что наши предки до переселения вРоссию жили в до ныне существующей общине «Seherwald», что расположена юго-восточней Карлсруэ. На Волге они в 1766 году заложили село с одноимённым названием: «Seherwald». В этом-то селе в 1882 году и родился наш дедушка Иван Лоренцович. В том же селе в 1886 году родилась и бабушка наша- Камловка Елизавета Ивановна и все их дети- 4 сына и дочь. К началу лета 1917 года семья дошла «до ручки». Подохла кобыла, пахать земельный надел стало не на чем. И тогда семья нашего дедушки принимает отчаянное решение- обменять земельный надел на лошадь и одноконную подводу и двигаться в Сибирь, где, по слухам, люди не знают, что такое голод. Беспримерный пеший переход длиной в четыре года начался в мае 1917 года. Из семи вышедших на Волге в 1917 году в путь членов семьи только трое дошли до Акмолинска: сама бабушка Елизавета Ивановна, сын Сильвестр и дочь Анна. Они выстояли все лишения, остались в живых. Дедушка и младший сын Андрей похоронены в степи между Оренбургом и Орском, старший сын Александр не выдержал, сломался, остался батрачить у овдовевшей казачки в станице Андронниковской Орской губернии. Второго сына – Семёна – красные осенью 1919 года «накрыли» в облаве и зачислили в Красную армию. Колчаковские войска тогда уже были разбиты и бежали на восток, красные их преследовали. Забегая вперёд, заметим,что Александру потребуется 36 лет, чтобы найти мать и своих братьев и сестёр, Семён же уложился в 8 лет и уже осенью 1927 года нашёл семью. По той причине, что Александр и Семён, а также их сестра Анна в Романовке никогда не проживали, целесообразно в наших дальнейших рассуждениях их имена опустить и ограничиться здесь судьбой единственного человека из семьи Зейвальд – Сильвестра, который проживал в селе долгие годы (1946-1993), создал здесь семью, вырастил сына.Но здесь снова извечный вопрос « А зачем?» ставит нас в тупик: и на самом деле- чем Сильвестр Зейвальд лучше или хуже сотен тысяч других российских немцев, волею злой судьбы оказавшихся вначале в России, а затем и под большевиками в СССР? Или он больше либо меньше нищенствовал, чем все остальные граждане « Союза нерушимых»? Нет, конечно, он, как и большинство остальных граждан Страны Советов, не покладая рук ни на один день боролся с нищетой за выживание своей семьи. И, как у многих других, у него случались в жизни взлёты, которые неизменно оказывались иллюзорными, и оглушительные срывы-падения, но эти всегда были реальными. Полагаю, что в интересах ограничения объёма нашего повествования, а также будущей книги о Романовке, нам следует наши дальнейшие рассуждения вести в хронологическом порядке, по годам свершения, то есть разложить жизненный путь Сильвестра на составные части, выделив при этом те этапы из его жизни, которые пересекались с определёнными общественно-политическими реалиями в стране Советов. Убеждён, что только на этом пути мы сможем ответить на вопрос: зачем писать? Ниже мы увидим, что писать стоит!
Итак, в 1921году Сильвестр оказался в Акмолинске, оказался после четырёхлетнего перехода с Волги в Сибирь, от села к селу. Ровно половину этого пути они шли пешком, скарб свой везли на ручной тележке – лошадь их пала ещё весной 1919 года- от бескормицы.

1921 год, конец мая-середина июля.

По приходу в Акмолинск Сильвестр в свои неполные 16 лет от роду нанимается таскать мешки с мукой на мельницу Шмидта. Мельница эта находилась на правом берегу Ишима, справа от нынешнего моста через реку ( тогда мост этот ещё не существовал) . В июне-июле этого же, 1921 года мать Сильвестра – Елизавета Ивановна знакомится с вдовцом, базарным спекулянтом скотом Фогнером Иваном и вскоре выходит за него замуж. Вот с этого то периода и началась более-менее нормальная жизнь Сильвестра- он впервые за свои 16 лет жизни ежедневно наедался досыта! И вскоре, по настоянию отчима , он бросает каторжный труд на мельнице и переходит на «базарную» деятельность, вместе с отчимоом спекулирует сначала скотом, потом самоогоном. Эта торговая эпопея продолжается у него весьма успешно до глубокой осени 1924 года.

1924 год.

Обстоятельства сводят Сильвестра со своей будущей женой Девивье Анной Ивановной. Зимой 1025 года они женятся и переезжают сначала в Рождественку, потом в Романовку. Ранней весной того же 1925 года, ещё до переезда в Рождественку, Сильвестр на охоте, подползая в урочище «Тавричаны» к плавающим в озерце уткам, случайно забивает ствол ружья грязью. При выстреле ружьё взорвалось в его левой руке, кисть этой руки была разорвана в клочья. Он стал калекой на всю жизнь. Роковой этот выстрел имел далеко идущие последствия – Сильвестру пришлось всю свою оставшуюся жизнь искать лёгкий труд, «лёгкий заработок». Ниже мы увидим, куда это приводило.

1926 год.

Молодожёны переселились из Рождественки в Романовку . Но и тут прижиться не удалось: общинный фонд пахотной земли был весьма ограничен, сенокосов вообще свободных не оказалось. Да и смотрели романовцы на пришлых, как на обузу. Осенью того же, 1926 года у них рождается сын. А рано весной 1927 года семья переезжает в Нуринский район Карагандинской области, в посёлок Пушкино- Алгабас. Ехали туда не на пустое место- там жил брат жены Сильвестра – Иосиф Иванович Девивье. Пахотной земли здесь было вдоволь, выпасов и сенокосных угодий – тоже. Вот здесь–то и решил развернуться Сильвестр. Заметим, кстати, что годы НЭПа были в разгаре.
{slide=От составителей(НЭП)} НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА (нэп), принята весной 1921
10-м съездом Российской коммунистической партии большевиков; сменила политику "военного коммунизма". Была рассчитана на восстановление народного хозяйства и последующий переход к социализму. Главное содержание: замена продразверстки продналогом в деревне; использование рынка, различных форм собственности. Привлекался иностранный капитал (концессии), проведена денежная реформа
(1922 - 24), в результате которой рубль был превращен в конвертируемую валюту. Быстро привела к восстановлению разрушенного войной народного хозяйства. С середины 20-х гг. начались первые попытки свертывания нэпа. Ликвидировались синдикаты в промышленности, из которой административно вытеснялся частный капитал, создавалась жесткая централизованная система управления экономикой (хозяйственные наркоматы). И.В. Сталин и его окружение взяли курс на принудительное изъятие хлеба и насильственную "коллективизацию" деревни. Проводились репрессии против управленческих кадров (Шахтинское дело, процесс Промпартии и др.). К началу 30-х гг. нэп фактически свернут.{/slide}
И казалось, что наконец-то пришла пора, когда до вожделенной сытной жизни оставался всего один шаг. И не одному Сильвестру тогда так казалось- миллионы в те годы попались в НЭП-овский капкан: пробуждение из сладких большевистских сказок для многих обернулось катастрофой: вчерашний , наиболее трудолюбивый и рачительный хозяин по воле большевиков водночасье стал кулаком, который подлежал ликвидации «с корнем». Наместо достатка и сытной жизни тот, кто поддался в годы НЭПа сооблазну, поверил посулам большевиков, теперь оказался вне закона, его раскулачивали и отправляли на Север- часто на погибель. Главной фигурой на селе отныне стал бедняк, то есть тот, у кого за душой никогда ничего не водилось – ни до революции, ни после неё. Покажем, как всё это выглядело наяву на примере Сильвестра Ивановича.
Три года, начиная с 1927-го, он обливался потом, оброс шерстью, не знал ни выходных, ни передышек; три года он он буквально из кожи лез- работал на себя, наживал добро. Пахал землю, сеял пшеницу, ячмень и овёс, выстроил просторную конюшню на четырёх лошадей; сарай из расчёта содержания в нём 3-4-х коров и стольких же телят,имел до 20 овец, до десятка свиней , птицу; купил дом, сенокосилку, жатку-лобогрейку, новую телегу-рыдван.
Из энциклопедии: РЫДВАН -. колымага, большая карета; . или сноповозка, долгая телега, с высоким, развалистым кузовом, для возки снопов.
Широко замахнулся Сильвестр Иванович! Далеко собирался идти! До последнего дня , уже в первых числах 1930 года он всё ещё не мог себе даже в самом страшном сне представить, что вскоре произойдёт не только с ним, но и со многими миллионами обманутых, одураченных крестьян страны Советов.
В один «прекрасный» мартовский день 1930 года в посёлок приехал секрктарь райкома партии. Вместе с ним приехали два чиновника из райисполкома. И ещё их сопровождал начальник Киевского райотдела милиции. В тот же день было собрано общее собрание жителей села. На повестке дня стоял один вопрос: организация колхоза в посёлке. Далеко за полночь собрание закрыли- ни один человек из посёлка в колхоз не записался. Закрывая собрание, секретарь райкома сквозь зубы произнёс: « Зря артачитесь, все, как один, будете в колхозе. Мы, большевики,слов на ветер не бросаем! По добру не пойдёте-силой заставим!» В действительности колхоз «сколотили», хотя и только через два месяца. Сильвестра Ивановича к тому времени в посёлке уже не будет: после того, как райком провёл опись всего всего наличного скота и сельхозинвентаря у крестьян
( на учёт взяли не только тягловую силу-лошадей, быков, но и коров, коз и овец, свиней, птицу даже- гусей, уток и курей записали), он сказал жене:-« Всё, баста!» Через неделю он с женой и сыном под покровом ночи бежит в Караганду. В посёлке он оставляет на произвол судьбы всё, что нажил каторжным трудом за пррошедшие три года: полный сарай скота, дом, скирду сена, Убегая от колхоза, Сильвестр Иванович второй раз в своей жизни оказывается у «разбитого корыта» . Первый раз ему пришлось в Акмолинске в 1921 году всё начинать с нуля, правда при других обстоятельствах.

Март 1930- апрель 1933 года.

По прибытии в Караганду Сильвестр Иванович устраивается конюхом в конюшню НКВД.
{slide=От составителей(НКВД)}Народный Комиссариат Внутренних Дел, до этого-ЧК, ВЧК. После этого- КГБ.{/slide}
Брат его в этой конюшне работал уже шесть лет, с осени 1927 года. Образно говоря, Сильвестр Иванович попадает « с корабля на бал»: осенью 1930-31 года взяла свой разбег Джана-Аркинская трагедия казахов. У кочевников отобрали весь скот, принудили их вступить в колхоз. А кочевники в колхоз не шли, целыми аулами снимались с родных мест и огромными толпами голодных и до предела истощённых людей двигались в Караганду. Вскоре город превратился в морг под открытым небом- повсюду, куда ни глянь, лежали замёрзшие трупы казахов. По долгу службы Сильвестр Иванович очень часто возил чекистов в степь – те там наблюдали за этой жуткой человеческой трагедией, потом докладывали обо всём увиденном своему начальству. Власти безуспешно пытались взять ситуацию под контроль, никто уже ничего изменить не смог- люди были обречены на ггибель. Случалось, что тогда в степи творились дела, не подвластные человеческому смыслу: Сильвестр Иванович сам видел, как вместо дорожных вешек дорогу обозначали замёрзшими трупами казахов. Было точно известно, что это дело рук самих казахов. Но зачем? А весной в половодье вешние воды Нуры несли тысячи трупов по течению вниз, в сторону Кургальджинских озёр. Позднее официальная статистика назовёт число жертв Джана-Аркинской трагедиии- 1,8 миллиона человек. Число жертв-то назвали, но виновных , как всегда, не оказалось.
1933 год, конец апреля- 1934 год, середина лета
Сытная жизнь в НКВД ( конюхи тоже питались из закрытого распределителя НКВД), продолжалась до последних чисел апреля 1933 года, когда в одно из ночных дежурств Сильвестру Ивановичу открылась шокирующая сущность того учреждения, в котором он уже три года отработал. Он, кучер , стал невольным свидетелем расстрела чекистами двух арестованных по подозрению в убийстве какого-то председателя колхоза мужиков. Арестантов расстреляли на кладбище старого города- выстрелами из наганов в затылки. Потрясённый до основания этой казнью, Сильвестр Иванович на другой же день рассчитывается в НКВД и уже через неделю трясётся с семьёй в железнодорожном вагоне. Цель– автономная советская социалистическая республика немцев Поволжья. Едут они к старшему брату жены Александру Ивановичу Девивье.
Итак, следующий этап в жизни Сильвестра Ивановича – кантональный городок Зельман Саратовской области, где главным бухгалтером в каком-то учреждении Александр Иванович работал.Уже с первых шагов по Зельману Сильвестра Ивановича не покидала мысль, что и здесь свирепствовал свой Джана-Арка: множество домов стояли пустыми, люди куда-то исчезли. Не понадобилось много времени , чтобы пончть, что люди попросту вымерли с голоду после коллективизации. Сильвестр Иванович купил в горсовете сразу два дома- один для житья, второй – на топливо, заплатив 50 рублей- по 25 рублей за дом. Цена, разумеется, чисто символическая, городские власти таким путём завлекали людей на жительство в полупустом городке. Оглядешись в городке, Сильвестр Иванович понял, что ему светит только одна легальная возможность содержать семью- идти грузчиком на пристань. Но его левая рука, изуродованнная свыше 10 лет назад, не позволяла ему этого. После долгих размышлений он решается на испытанное в прежнее время средство- спекуляцию на колхозном рынке. Суть его «гешефта» состояла в закупке столовой соды в Энгельсе, где её было навалом, и перепродаже её здесь, в Зельмане на базаре, где эту соду трудно было достать. Год ему везло, сода давала хороший навар. Но всё рухнуло в одночасье, когда по чьему-то доносу к нему домой нагрянула милиция. С обыском нагрянула. В итоге Сильвестр Иванович снова оказался «гол,как сокол». У него всё отняли, всё, что имело хоть какую-то ценность. И паспорт отняли, сказав: поезжай работать в колхоз, там тебе паспорт без надобности. А не поедешь- посадим! Поехал Сильвестр Иванович с семьёй в село Мариенберг, что было расположено в 20 км от Энгельса. Вступил в колхоз имени Карла Либкнехта. На дворе стояло лето 1934 года, а Сильвестр Иванович снова, в третий раз в своей жизни стоял «у разбитого корыта». Следовало жизнь, как и в 1921 и в 1930 году начинать с нуля.

1934-1940 годы.

Найти жильё в селе Мариенберг не составляло большого труда- здесь, как и в Зельмане, пустовало немало домов. Ознакомившись с направлением милиции, председатель колхоза Линк подвёл Сильвестра Ивановича к окну и показал пальцем на дом, стоящий метрах в 150 от конторы, уронил: «Там будешь жить, чувствуй себя как дома». И, отвернувшись от окна , сказал: «Там тебя никто не потревожит- некому». Шесть лет прожил Сильвестр Иванович с семьёй в Мариенберге, стал очевидцем разрушения сказочной красоты католической церкви в 1936 году, пережил страшные годы сталинских репрессий 1937-1938 годов, уцелел, пережил два неурожайных года- 1935 и 1939, когда люди умирали , как мухи, когда учителя в школе прямо на уроках падали в голодном обмороке. Летом 1940 года ему удаётся добыть разрешение на увольнение из колхоза. Семья возвращается в Караганду ( изуродованная рука сослужила добрую службу, не будь её- ни за что из колхоза бы не отпустили: поговорка «не было счастья, да несчастье помогло» здесь подходит бесспорно).
Июнь 1940 года- ноябрь 1941 года
Прощаясь с односельчанами в Мариенберге, Сильвестр Иванович уронил фразу: «поели яблок здесь вдоволь, поедем теперь туда, где хлеба вдоволь, где нет этих проклятых суховеев, как здесь». Имелся в виду губительный для левобережья Волги суховей со стороны Астрахани, который случался всегда в начале лета и приходился на фазу кущения хлебов. Этот «астраханец» был основной бедой крестьян Поволжья- он засыпал песком всё на своём пути.
Прибыв в середине лета 1940 года в Акмолинск, Сильвестр Иванович переночевал в доме швагера- Ляуера Якова и был потрясён до глубины души, когда хозяин дома около полуночи стал собираться в очередь за хлебом! Это казалось кощунством – в Акмолинске не хватало хлеба! Однако уже через неделю он сам, прибыв в Караганду, нередко проводил ночи не в тёплой постели, а в длинных очередях за хлебом.
Поработав какое-то время в пожарной команде, Сильвестр Иванович оттуда уволился , стал конюхом в какой-то геологической экспедиции. Началась война. 19-го ноября 1941 года всех без исключения немцев выслали из Караганды в Новосибирскую область. Брат Сильвестра Ивановича- Семён сумел через старые связи в НКВД добиться разрешения для семьи переехать самостоятельно в казахский аул – Алгабас, где проживали уже с 1907 года их родственники. Переезд этот обернулся бегством из города снова под покровом ночи и стоил семьям обоих братьев потери всего того, что они имели.
Прибыв в Алгабас, Сильвестр Иванович с семьёй в очередной, теперь уже четвёртый раз стоял « у разбитого корыта» , вынужден был снова начинать всё начала.

Зима 1941- осень 1942 года.

Работа в колхозе – сначала на общих работах, затем с весны 1942 года Сильвестр Иванович стал бригадиром полеводческой бригады. Председателем колхоза был немец- Росскопф Адам, вторым бригадиром – казах Камзе. Осенью того же, 1942 года, вернувшийся раненым с фронта казах Оралбаев повёл решительную борьбу с «немецким засильем» в посёлке. Кончилось всё судом. Всё руководство колхоза – его председателя и обоих бригадиров посадили за решётку, причём немцам дали по 5 лет лишения свободы, а казах Камза за те же грехи получил 3 года. Впрочем казаха уже через месяц выпустили- ... невиновным оказался! А судили руководство колхоза ... за большие потери при уборке урожая! Нелепая эта трагикомедия как в зеркале отразила изменившуюся в корне ситуацию правового положения немцев в СССР с началом войны- целый народ оказался в положении изгоев.

1946-1993 годы.

В общей сложности Сильвестр Иванович провёл 4 года в лагерях ГУЛАГа, конкретно- в КарЛАГе. (Карагандинский лагерь). И здесь снова его изуродованная рука сослужила ему хорошую службу- его не посылали на тяжёлые работы, а в конце второго года заключения его отправили в «АлЖИР» (Акмолинский лагерь жён изменников Родины), который был расположен на территории нынешней Малиновки. Там на полевых работах его и застала амнистия 1946 года. Освободившись из лагеря, Сильвестр Иванович в Алгабас не вернулся, осел в Романовке. В Алгабас он наведался только через месяц- тёмной ночью выкрал оттуда жену, которую местный комендант через три дня вернул снова в Алгабас. Второй раз он поехал за женой уже открыто – председатель колхоза Лиер Давыд Яковлевич уладил всё быстро и надёжно. В колхозе Сильвестр Иванович проработал до дня его преобразования в совхоз- март месяц 1961 года. Потом он ещё до выхода на пенсию , до конца 1965 года , работал в совхозе. В 1993 году Сильвестр Иванович вместе с женой и семьёй сына переселился в Германию, где уже через полтора месяца умер в возрасте 88 лет.

На фотографии- встреча глав семей Зейвальд в 1955 году. Слева направо: сидит Кениг Игнат, за ним его жена- Зейвальд Анна, второй слева- Зеевальд Александр Иванович, за ним его жена Тузиченко Вера, третий слева сидит Зейвальд Семён, за ним его жена Варвара Кесслер, четвёртым сидит Сильвестр Иванович, за ним стоит его жена Девивье Анна, пятым сидит сын Сильвестра Иванович Александр Сильвестрович, за ним стоит его дядя, брат матери, Девивье Иосиф Иванович.

Подводя итоги сказанному выше, можно, пожалуй смело утверждать, что судьба Сильвестра Ивановича, его доля в жизни сродни судьбам миллионов его сограждан: всю свою жизнь он вёл борьбу за кусок хлеба, за выживание; всю свою жизнь мечтал если не о богатстве, то хотя бы о достойной человека труда жизни; не раз и не два пускался в рискованнные « гешефты», которые не раз приводили его к краю пропасти; семь раз в жизни его семья и он оказывались у «разбитого корыта», были вынуждены начинать с нуля.
Завершая эти записи о роде Зейвальдов мне, составителю этих строк остаётся только внести несколько штрихов для ясности и полноты картины.
Во-первых- Сильвестр Иванович- мой отец, его жена Девивье Анна Ивановна- моя мать. Оба родителя завершили свой жизненный путь в моей семье, похоронены на кладбище села Лендершайд в одной, семейной могиле.
Во-вторых. О себе самом, как члене нашего Рода. В Романовке родился, но постоянно проживал в ней в 1947-1993 годах. Работал на общих работах в колхозе, учётчиком в бригаде. С 1952 года- на агрономической работе. 34 года занимался выращиванием хлеба и корма.

На фотографии: Зеевальд Александр Сильвестрович – агротехник колхоза в 1952-55 годах.

С 1968 года на пенсии. В Романовке создал семью. С супругой своей Марией Ивановной, урождённой Фогель воспитали четверых детей:
Викторию Зеевальд- Тортеву по мужу
Владимира
Эльвиру
Александра
Все наши дети с семьями живут в Германии

contentmap_plugin
Drucken

Related Articles